Я выразил сомнение в отношении целесообразности упоминания какой-либо цифры в письме (хотя названная им цифра не вызывала у меня каких-либо сомнений). Киссинджер утверждал, что у Громыко, когда они недавно встречались в Никосии (Кипр), вроде бы не было каких-либо возражений. Он предложил спросить Громыко на этот счет, утверждая, что ему удалось „сбить чрезмерный запрос" Джексона со 100 тыс. человек до 45 тысяч. Без этого Джексон отказывался снять свою поправку. Ясно было, что дискуссия по этому вопросу будет носить затяжной характер.
На следующий день госсекретарь передал американский проект Протокола к Договору по ПРО с уже включенным в него согласованным положением о возможности замены местонахождения единственной у каждой стороны системы ПРО. Он сообщил также, что его вызывают в подкомитет сената для разбора поднятой сенатором Джексоном шумихи вокруг вопроса „о секретных соглашениях" между СССР и США. Этот вызов приурочен к моменту отъезда Никсона в Москву с явной целью заставить президента отказаться от намерения достичь в Москве какой-либо новой договоренности о дальнейшем ограничении стратегических вооружений.
В свою очередь, в связи с поручением из Москвы, я обратил внимание Киссинджера на участившиеся в последнее полугодие случаи попыток вербовок американской разведкой советских граждан за границей.
Киссинджер сказал, что он не знал об упомянутых мною случаях. Однако он совсем не исключил, что что-то похожее действительно могло иметь место, ибо в американской разведке старые профессиональные кадры чересчур увлекаются старыми методами, в то время как они не успевают вдумчиво обрабатывать массу важной информации, поступающей по другим направлениям, в частности по каналам технической разведки. Киссинджер сказал далее, что руководству разведки будет послана директива Белого дома прекратить указанную практику „на ближайшее будущее" (видимо, на период встречи в верхах), но что, дескать, трудно гарантировать все это на длительный период времени (что еще мог ответить госсекретарь?).
Визит Никсона в СССР (27 июня — 3 июля 1974 г.)
В своих мемуарах Никсон описывает, какую трудную борьбу ему пришлось вести с активизировавшимися в Вашингтоне противниками разрядки накануне визита в Москву. В широкую и разношерстную коалицию входили: либералы, выступавшие в защиту диссидентов и поддержку еврейской эмиграции из СССР; консерваторы, отвергавшие торговые и иные соглашения с СССР; военные из Пентагона и их друзья в конгрессе, которые делали все, чтобы предотвратить договоренность в Москве об ограничении стратегических ядерных вооружений и ядерных испытаний.
На заседании Совета национальной безопасности (20 июня) министр обороны Шлесинджер, поддержанный начальниками штабов, представил предложения Пентагона для вручения их в Москве. Никсон тут же заметил, что эти предложения не имеют никаких шансов быть принятыми советским руководством, так как они дают большие односторонние преимущества американской стороне. В ответ министр обороны с серьезной миной посоветовал Никсону приложить усилия, как он сделал это во время „кухонных дебатов" с Хрущевым в 1959 году для того, чтобы убедить Брежнева все же принять эти предложения. Никсон записал в своем дневнике, что этот совет Шлесинджера оскорблял интеллектуальные способности любого человека, включая президента.
Фактически заседание Совета национальной безопасности ясно показало, что администрация Никсона лишена возможности вести серьезные переговоры по ОСВ.
Президент Никсон в сопровождении Киссинджера, а также Хейга, Скоукрофта, Сонненфелдта, Хартмана и посла Стессела прилетел 27 июня в Москву.
С советской стороны в переговорах участвовали Брежнев, Подгорный, Косыгин и Громыко, а также Добрынин, Александров (помощник Брежнева), Корниенко (член коллегии МИД СССР).
Переговоры в основном велись в Кремле, где и были подписаны согласованные документы. На пару дней Брежнев и Никсон вылетели в Крым, в Нижнюю Ореанду, где продолжили деловые беседы, в частности по ОСВ; с ними были Громыко и Киссинджер, а также послы.
Не обошлось без приключений. Отлет в Крым по программе намечался на 16.00, после окончания переговоров в Москве в 15.00. Поэтому я решил в перерыве быстро съездить домой за личными вещами. Однако Брежнев не стал считаться с программой и вскоре по завершении переговоров сам зашел к Никсону, которому отвели апартаменты в Кремле. Они сразу же поехали на аэродром Внуково. Когда я приехал туда, то обнаружил, что все участники встречи уже вылетели на нашем самолете в Крым. Я остался один, а тем временем с борта улетевшего самолета Брежнев спрашивал: куда пропал наш посол?
К счастью, в аэропорту все еще стоял президентский самолет, который должен был через несколько минут также вылететь в Крым. Американский экипаж самолета, который, конечно, знал меня и к которому я, естественно, обратился за помощью, согласился „подвезти" меня. Так получилось, что из Москвы в Симферополь я один с полным комфортом летел на президентском самолете. Как видите, всякое бывает в жизни дипломата. Главное не теряться. Кстати, так получилось, что президентский лайнер, более скоростной, прилетел в симферопольский аэропорт быстрее, чем самолет с руководителями и членами обеих делегаций на борту. Брежнев и Громыко были немало удивлены, когда увидели меня в числе встречавших их на аэродроме.
В Крыму состоялись, скорее, не переговоры, а продолжительные неформальные беседы Брежнева и Никсона на берегу теплого и спокойного моря, где находились две правительственные дачи. В этом смысле встречи упрочили личные взаимоотношения обеих лидеров, которые складывались между ними в последние годы, но которые, к сожалению, им не пришлось продолжить.
В результате визита был подписан ряд документов:
— Договор между СССР и США об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и протокол к этому договору; мощность таких испытаний не должна была превышать 150 килотонн.
— Протокол к Договору между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны (он снижал для каждой страны число таких систем с двух до одной).
— Совместное заявление о мерах, направленных на устранение опасностей использования средств воздействия на природную среду в военных целях.
Два протокола, которые регулировали замену, демонтаж или уничтожение стратегических вооружений.
Основной неудачей (хотя это и было очевидно заранее) визита Никсона было отсутствие заметного прогресса в области ограничений стратегических наступательных вооружений. „Уотергейт" взорвал не только президентство Никсона, но и возможность достижения во время этого визита согласия по ОСВ-2. Поэтому было решено продолжить переговоры на эту тему во время рабочей встречи на высшем уровне до конца 1974 года (как видно, вопрос о скорой возможной отставке Никсона при этом не возникал).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
